ПСИХОЛОГИЯ ОДИНОЧЕСТВА

 

Peplaw L. A., Perlman D. (eds.). Loneliness: A sourcebook of current theory, research end therapy. N. Y.: Wiley, 1986. 430 p.

 

Лишь недавно проблема одиночества стала признанным предметом интереса социальных психологов, традиционно уделявших куда больше внимания таким объектам, как аттракция, группы и семейные отношения. Однако одиночество — этот своеобразный негатив классической проблематики социальной психологии — представляет реальную, теоретически интересную и практически важную сферу исследования. Сборник специально написанных работ под редакцией Л.А. Пеплау и Д. Перлмана является уже не первой, но самой представительной из книг, специально посвященных психологии одиночества.

Одиночество — сложный объект для исследования, ставящий и теоретические, и методические проблемы. Согласно точке зрения составителей тома, одинокий человек — тот, который чувствует себя одиноким, и это почти не зависит от количества и качества его общения; одиночество — реакция на несоответствие желаемого и достигнутого уровней социального контакта. Эта сугубо психологическая, когнитивная трактовка неожиданно подтверждается первой же экспериментальной работой тома, написанной социологами. На основе обследования

 

164

 

тысячи человек К. Фишер и С. Филипс сделали вывод, что эмоциональная изоляция и объем сети общения значимо не связаны.

В методически уникальной работе Р. Ларсона и др. испытуемые в течение недели каждые два часа получали радиосигналы, требовавшие заполнить шкалу самоотчета об их чувствах и действиях в данный момент их обыденной жизни. И подростки, и взрослые были одни примерно четверть времени своего бодрствования. При этом взрослые чаще отвечают, что хотели бы заниматься чем-нибудь другим, когда они одни, чем когда они на людях. Подростки, судя по этим данным, относятся к временному одиночеству с большим удовольствием. Настроение в одиночестве понижается, однако, и у взрослых, и у подростков. С другой стороны, в часы, проводимые в одиночестве, испытуемые отмечают большую собранность, сосредоточенность. Более того, некоторые показатели настроения после часов, проведенных в одиночестве, закономерно увеличиваются до уровня выше среднего. Одиночество оказывает как бы обновляющее действие на настроение.

Позитивное действие одиночества — тема и других работ сборника. П. Судфилд дает обзор свидетельствам о целебном действии одиночества, начиная от историй раннехристианских отшельников и кончая разработанной Дж. Лилли терапевтической программы, в которой человек на сутки и более оставляется в условиях ограниченной сенсорной стимуляции, включая сюда и одиночество. Терапия одиночеством с успехом применяется по самым разным показаниям, включающим депрессии, ожирение и алкоголизм. Позитивные катамнестические данные, однако, приводятся только для лечения от табакокурения.

Безусловно важными являются разработки методов измерения одиночества. Д. Рассел приводит обзор и классификацию существующих тестов, некоторые из них имеют достаточные психометрические характеристики и немалый опыт применения. Одномерные шкалы разных форматов конкурируют с многомерными опросниками. Приводится и шкала самого Рассела, состоящая из 20 пунктов типа «Мне недостает общения» или «Меня мало кто понимает». В других главах, посвященных измерению одиночества, оно понимается более сложно. Так, в типологии одиночества Дейонга-Гирвельда отдельно учитываются, эмоциональные характеристики одиночества, тип депривации и временная перспектива.

Ядром сборника является его третья часть, посвященная теоретическим подходам к одиночеству. Обзор восьми психологических теорий одиночества, варьирующих в диапазоне от психоанализа до общей теории систем, сменяется собственными разработками составителей тома и их соавторов. Основой современных исследований одиночества признается когнитивный подход, а в его рамках — теория атрибуции, дополняемая концепциями социального сравнения и самоуважения. Атрибуции бесспорно влияют на переживание одиночества, на динамику самоуважения, возможности адаптации. Однако при всем изяществе этих построений читателя не оставляет ощущение неполноты проводимого анализа. Неужели субъективные объяснения причин одиночества исчерпывают динамику этого переживания?

Большой раздел тома посвящен возрастным аспектам одиночества. Авторы глав рисуют сложную и изменчивую картину этого феномена у детей и подростков, студентов и взрослых людей, у холостяков, вдов, пожилых. Материал этих глав, очевидно интересный, оказался мало связан с теоретическим разделом тома

Заключительная часть книги посвящена перспективам терапии одиночества. К. Рук и Л. Пеплау дают обзор исследований одиноких пациентов и программ помощи, включающих тренинг социальных навыков, когнитивно-поведенческую терапию, терапевтические группы и семинары для разведенных и холостяков. Дж. Янг представляет целостную концепцию когнитивной терапии одиночества, отчасти основанную на известном подходе А. Бека. Таким образом, книга, начавшаяся с когнитивистского определения феномена одиночества в теоретическом плане, заканчивается когнитивной интерпретацией прикладных аспектов его терапии.

Сильная когнитивная ориентация придает большей части книги заметное единство, вызывает у читателя необходимое чувство последовательного движения вперед и уважение к этой своеобразной и очевидно односторонней трактовке реальности. Иногда, однако, она кажется несколько навязчивой — ведь речь все время идет о феномене, обусловленность которого множеством иных факторов ― эмоциональных, поведенческих, социальных и просто жизненных ― кажется куда более весомой, чем его рафинированно когнитивная версия, предлагаемая составителями тома.

 

А. М. Эткинд

Ленинград